Трени-ян - Страница 47

К оглавлению

- ЮнМи, а ты, случаем, не перепутала учебные заведения? - интересуется ДонХё.

- В смысле? - не понимает та, поднимая голову.

- С такими талантами, как у тебя, может, тебе стоило поступить в экономический университет,

а не в школу Кирин?

- Эстрада – это деньги, - пожав плечами, несколько удивлённо отвечает ЮнМи, - не будешь

уметь считать, враз в одних трусах останешься…

В классе раздаются смешки преподавателей.

- Ты не хочешь вернуть деньги?

- Кому?

- Тем, кто их давал?

- С чего бы у меня возникло такое желание, сонсен-ним?

- Считаешь, что всё было сделано справедливо?

- Да, сонсен-ним. Я проиграла батл, взяла на себя обязательство по проигрышу, проиграли

мне, я воспользовалась результатами выигрыша. К чему эти сентиментальные метания –

справедливо - не справедливо?

- Угу… - глубокомысленно гукает ДонХё, - понятно… А то, что на территории школы

азартные игры запрещены – ты не знала?

- Именно так, - кивает ЮнМи, - Вы же знаете, господин ДонХё, что поступление у меня

произошло… несколько внезапно, скажем так. А потом сразу навалилась учёба. Правила школы

я так и не успела изучить. Я раскаиваюсь и прошу меня сильно не наказывать, как полностью

осознавшую свою вину…

ЮнМи кланяется, в классе смеются.

- ЮнМи, а в юридический ты поступать не думала? - спрашивает ДонХё, - На адвоката?

- Очень скучное занятие, сонсен-ним…

- Ну да, играть с парнями в карты на раздевание, это гораздо интереснее. Кстати, а ты на что

играла? Что ты поставила на кон?

- Господин ДонХё, Вам не кажется, что вы уходите в сторону, выясняя подробности? -

неожиданно задаёт сердитым голосом вопрос из класса женщина в очках, - Это непростительно,

что в нашей школе происходит подобное! Игра в карты на раздевание! И инициатором этого,

этой игры, является девочка! Да она просто - агдан!

(Аgdan – английская транскрипция корейского слова «хулиганка» - Прим. автора)

Все присутствующие поворачиваются к возмущённой женщине.

- И нам следует решить, что нам следует предпринять, как примерно наказать этих учеников, а

не выяснять, кто, что и сколько ставил на кон!

….

Так вот ты какой, карцер школы Кирин…

Стою, оглядываю свои новые владения. Только что отсюда ушёл господин ДонХё, ободряюще

сказав на прощание – «Обживайся!». Вот, созерцаю.

Вообще-то никакой это не карцер. От карцера – одно название. Обычный класс, только

почему-то заброшенный. Потолок не крашен, похоже, пару сотен лет и слегка уже почернел.

Лампочки с потолка свисают самые примитивные. Пожелтевшие, когда-то белые, провода,

чёрные электропатроны, кое-где обляпанные белой краской или побелкой, издали не разобрать, и

вкрученные в них обычные лампы накаливания, и всё, привет! Никаких абажуров, плафонов…

Один голый свет. Но – работает. ДонХё мне это продемонстрировал, пощёлкав выключателем.

Немытые окна не видели ухода, похоже, столько же времени, сколько и потолок, и до

середины разрисованы чёрно-белыми граффити. Черно-белая гамма, это, наверное, для того,

чтобы тоску нагонять шибче… Могу даже предположить, что их сам ДонХё, самолично

разрисовывал, чтобы получить эффект +10 к унынью. Пол – грязный и голый, мебели на нём нет,

правда, в углу класса, навалена гора бэушных стульев и парт.

- Найдёшь там себе стул и парту, - сказал мне ДонХё, показав рукою на эту гору.

Ладно, пороюсь. Может, чего и найду…

В общем, по итогам педсовета я получил наказание в виде этого «карцера», а если точнее,

«класс отстающих», так написано над дверьми этого помещения. Здесь я должен проводить не

менее трёх часов в день, делая задания, заданные учителями для самостоятельного выполнения.

Парням влепили «минус баллов», а мне – как организатору шабаша – и «минус баллов»

отвалили, и в «карцер» определили. А всё из-за этой очкастой тётки, учительницы корейского

языка. Прям, кипело у неё всё внутри от возмущения: «Да как это так, да что это такое, ты же

девочка?!» Ну и что, что девочка? В карты теперь, что ли, не играть? Потом эта очкастая аджума

подхватила флаг, опущенный ДонХёном, начала требовать, чтобы я вернул деньги, поскольку

они получены в результате азартной игры! Ага, ЩАСССС!

- Нунним, - сказал ей я, - похоже, тут есть какое-то недопонимание. Я сама видела и

участвовала здесь в спортивных соревнованиях. Вы говорите, что азартные игры в школе

запрещены? Но как можно соревноваться на стадионе без азарта? Это же тоже – игры. Они так и

называются – спортивные игры. Или участвовать в конкурсах без азарта? Нонсенс! Наверняка, в

правилах, которые я не читала, написано – «азартные игры на деньги». Так мы и не на деньги

играли. Первый раз – играли на интерес, второй раз – на вещи. Уверена, что школьные правила

не нарушены. А то, что я вещи продала – так это была разовая продажа. Я же не организовала

поставку вещей из Китая и не открыла тут бутик. У меня были вещи, принадлежащие мне,

которые я решила продать. Я их и продала. Имела полное на то право.

Аджума осеклась, но потом опять врубила свою пластинку про правила приличия, что вещи

это не мои, что торговать на территории, нарушение распорядка дня… Короче, всякая ахинея,

которая приходит тёткам в голову, когда они борются за чью-то нравственность и порядочность.

Я уж не стал с нею спорить, поняв, что бесполезно, да и мои возражения в поисках истины